«Я хочу стать левым адвокатом. Настоящим левым адвокатом» (с)

Недавно (19 января) прошёл день памяти Стаса Маркелова и Насти Бабуровой. 16 лет назад их убили неонацистикс. Мы с коллегой заговорили об этом на одной из крапивных планёрок. Оказалось, что часть ребят ничего не знают о Стасе и Насте, а часть знают совсем мало. И мне захотелось, чтоб они, и вы заодно, знали больше, знали по‑настоящему. Потому что такое нельзя забывать.

В России есть история сопротивления, история борьбы против произвола и насилия, борьбы за справедливость, помощи тем, кто остался один на один с властью. Знать и помнить об этом — важно.

*В тексты использованы цитаты из песни «Ни бог, ни царь, ни закон» Meanna, хип‑хоп исполнительницы из Нижнего Новгорода.

У меня странная ситуация: я оказываюсь адвокатом всех, кто попал в эти страшные истории (с)

Станислав Маркелов был анархистом со студенчества — участвовал в чтениях Левого Исторического Клуба при "Мемориале", в реставрации усадьбы Бакуниных в Тверской области, организовывал студенческий профсоюз. В 1993 году во время столкновений у Белого дома и в Останкино вместе с другими анархистикс и социалистикс оказывал первую помощь пострадавшим. И после института, уже получив статус адвоката, оставался активистом левого движения: участвовал в экологических акциях анархистикс в России и Беларуси, был наблюдателем на выборах в Беларуси, ездил в Чечню и Ингушетию с другими правозащитникс.

Стас ещё студент. Рассказывает, каким он хочет стать адвокатом. «Я хочу стать левым адвокатом. Настоящим левым адвокатом». Я ему говорю: «Ты знаешь эту историю про немецких левых адвокатов, которые защищали РАФовцев?» Он: «Да, да. Я об этом слышал». Мы очень долго с ним об этом разговаривали. И он сказал мне: «Я хочу так же, хочу быть таким же. Я знаю, что у нас будут дуть такие ветры, я знаю, что это нужно». То есть Стас подходил к адвокатской деятельности как человек глубоко левых взглядов. Мне всегда казалось, что левизна — это не только взгляды. Может быть, даже не столько взгляды. Это — система ценностей. Это — система координат человека, которая его формирует.”

— Вадим Дамье. Из сборника “Стас МАРКЕЛОВ: Выступления и публикации С.Ю.Маркелова. Воспоминания друзей и коллег”

Именно таким адвокатом Стас и стал. Он инициировал создание нескольких адвокатских сообществ, самым действенным и любимым стал Институт верховенства права. Институт стал экспертным сообществом: СМИ обращались к нему за комментариями, он консультировал и объединял правозащитников.

«Он собрал там юристов, которых считал неравнодушными, — говорит Влад Тупикин. — Он всегда мечтал создать в России общество левых адвокатов, которые бы на общественных началах оказывали помощь участникам демонстраций, жертвам нацистского насилия или милицейского произвола, и он понимал, что в одиночку ему не справиться. Этот Институт был его детищем, он очень верил в его возможности.»

— Влад Тупикин. Из сборника “Стас МАРКЕЛОВ: Выступления и публикации С.Ю.Маркелова. Воспоминания друзей и коллег”

Стас брался за политические дела, и дела, связанные с военными преступлениями. Он защищал тех, кому больше не к кому было обратиться за помощью. Дальше я хочу рассказать о некоторых самых громких делах, которые вёл Стас.

Дело об убийстве чеченки Эльзы Кунгаевой российским военным

Командир 160‑го полка полковник Юрий Буданов участвовал во Второй чеченской войне и в марте 2002 приехал в село Тангши‑Чу. Он приказал захватить 18‑летнюю Эльзу Кунгаеву из её дома, где девушка присматривала за 4 младшими сиблингами пока родителей не было. В расположении полка Буданов и его подчинённые пытали Эльзу, изнасиловали и задушили. На суде полковник утверждал, что счёл то ли саму Эльзу, то ли её мать снайперками и хотел добиться от неё показаний. Он признал вину и утверждал, что проявил жестокость из‑за того, что находился в состоянии аффекта. Российские власти пытались прикрыть Буданова изо всех сил — признавали его невменяемым, добивались показаний от младших офицеров и солдат, пытались доказать причастность семьи Эльзы к боевикам. У суда в Ростове‑на‑Дону, где слушали дело Буданова, всё время процесса митинговали люди с плакатами "Свободу герою‑офицеру" и "Он воевал за Россию", а члены неонацистских группировок вскидывали руки в нацистском приветствии, когда Буданова выводили из суда и сажали в милицейский уазик.

На семью Эльзы давили боевики в Чечне: пусть его отпустят, мы сами с ним расправимся. Но родители Эльзы настаивали на правовом решении. Сначала их интересы представлял Абдулла Хамзаев, а в 2004 включился Маркелов. Он добился обвинительного приговора, а когда Буданова выпустили по УДО, заявил, что будет добиваться расследования других преступлений полковника в Чечне. Ещё в декабре, когда стало известно, что будет УДО, Стас заявил, что Буданов так и не выплатил компенсацию семье Эльзы Кунгаевой. В феврале 2009 Буданова обвинили, а летом признали невиновным в убийстве ещё трёх мирных жителей Чечни. Юрий Буданов после освобождения жил в Москве в доме Управления делами Президента России, а в 2011 был убит на улице по дороге к нотариусу. Убийцу не нашли.

Дело об убийстве антифашиста Александра Рюхина

В апреле 2006 года студент МИЭМа математик Александр Рюхин с другом Егором Томским шёл на концерт антифашистской музыки. Их вычислили по значкам с антифа‑символикой на одежде. Шестеро скинхедов: Василий Реутский, Андрей Анциферов, Александр Шитов, Александр Паринов, Никита Тихонов и Андрей Бормотов напали на ребят и начали избивать. Егор смог вырваться и убежать, Сашу убили ударами ножа в голову, шею, тело. Маркелов представлял интересы матери Александра Рюхина и второго пострадавшего, Егора Томского. Поскольку троих подозреваемых поймать не удалось, прокурор предложил разделить дело на две части: тогда тех, кого задержали, обвинили бы в хулиганстве, а остальных — в убийстве. Задержать удалось Анциферова, Реутского и Шитова. Маркелов добивался, чтобы дела объединили, иначе процесс мог бы затянуться и вовсе заглохнуть. Дела объединили, но подсудимых признали виновными в хулиганстве и причинении лёгкого вреда здоровью. Дали им 4, 5 и 6 лет — максимальные сроки по этим статьям. Виновными в убийстве признали Тихонова и Паринова, именно он по показаниям задержанных и свидетелей нанёс Александру Реутскому смертельные удары ножом. Бормотов, как выяснило следствие, привёз неонацистов к клубу, где был концерт. Родственники подсудимых ворчали, что судья продажный, а антифашисты "заслужили, потому что не любят Россию". Толпа неонацистов, пришедших поддержать обвиняемых, не поместилась в зал суда.

Фактически суд снял с себя ответственность, которая возникла бы, если бы убийство рассматривалось как политическое. Прокуратура игнорирует этот новый для России тип преступлений, не выделяет его из массы других убийств. Наше законодательство способно воспринимать в качестве причины убийства другую расу, другое вероисповедование. Но статьи, в которой бы говорилось об убийстве из политических, идеологических соображений, в России пока нет.

— Стас Маркелов

Через полтора года после этого суда один из убийц Александра Рюхина, Никита Тихонов, выследит и убьёт Стаса.

Дело заложницы "Норд‑Оста"

Чеченка Яха Несерхова пришла на мюзикл "Норд‑Ост" вместе с подругой. Когда боевики предложили мусульманам выйти из здания, Яха не захотела бросать подругу одну. После штурма театра Яха попала в больницу с отравлением газом, а прямо из больницы — в СИЗО. Силовики были убеждены, что она помогала террористам. Стас Маркелов оказался единственным адвокатом, который согласился защищать чеченку. 5 ноября 2002 её признали заложницей и освободили, не предъявив никаких обвинений.

Дело Михаила Бекетова

Михаил Бекетов был журналистом, основателем газеты "Химкинская правда" и защитником химкинского леса. В газете он публиковал материалы, которые не нравились Стрельченко — мэру Химок: статьи в защиту леса и об уничтожении мемориала военных лётчиков времён Второй мировой, о коррупции в химкинской администрации и бездарности управленцев. В 2007 Стрельченко обвинил Бекетова в клевете, а Стас взялся его защищать. Дело не удалось закончить. В 2008 году на Михаила Бекетова напали неизвестные и жестоко его избили. Журналиста с тяжёлой черепно‑мозговой травмой нашли во дворе дома соседи, он пролежал там без сознания больше суток. Из химкинской больницы Бекетова пришлось перевести в НИИ Склифософского — неизвестные звонили в больницу и угрожали "добить" Бекетова. К тому же, он впал в кому. Михаил Бекетов перенёс 7 операций, стал инвалидом и умер в 2013 году.

Дело Заура Мусиханова

Ещё одно чеченское дело. Зауру Мусиханову был 21 год, когда в июле 2002 года он согласился вступить в отряд боевиков, который набирал добровольцев в его деревне. Потом в суде он объяснял своё согласие так:

2 октября 1999 г. я и моя семья в один день похоронили восемь душ убитых, среди которых были моя тётя родная — ей 37 лет, сестра — 16 лет, дядя — 40 лет, племянник — три года и ряд родственников. Их убили, когда они сидели в подвале, — восемь убитых и семь раненых… Ещё плюс к тому у нас есть удочерённая девочка, которая из‑за этих событий осталась круглой сиротой. Родители её — в списках без вести пропавших.

В октябре Заур вернулся. Он не смог быть боевиком. А в феврале Рамзан Кадыров объявил амнистию добровольно сложившим оружие боевикам, и Заур честно пошёл с повинной в милицию. Но поскольку Заур отказался вступить в службу безопасности Кадырова, на него завели дело. 24 сентября 2004 года Верховный суд Чечни приговорил Мусиханова к девяти годам колонии строгого режима, признав виновным в незаконном лишении свободы, бандитизме и незаконном ношении оружия и боеприпасов. Маркелов защищал Заура в суде и пытался обжаловать приговор, но тщетно.

* * *

Политический активизм Стаса сделал его неудобным для властей. Он мешал муниципальным властям, когда защищал Михаила Бекетова, Кадырову — когда помогал чеченцам, ментам — когда представлял интересы жителей Благовещенска (Башкирия), избитых во время “зачистки”.

Маркелову приходили угрозы, на него организовывали нападения. В 2004, во время процесса над Будановым, на Стаса напали в метро, избили и выкрали из портфеля адвокатские документы по этому делу, не тронув всё остальное. Друзья тогда просили его быть осторожнее, а он считал, что это просто запугивание:

Ну что поделаешь, в России это закономерно. Попугать решили, а убить они не посмеют.

— Стас Маркелов

Нападавших не нашли, несмотря на камеры в метро и множество свидетелей.

То, что Маркелов мешает властям, понимали и его идейные враги — неонацисты. В 2007, когда Стас представлял интересы матери убитого антифашиста Александра Рюхина, они прямо угрожали ему убийством на одном из своих сайтов. Уже после гибели Стаса, Никита Тихонов заявил в суде, что Маркелов был убит в интересах власти.

Нет больше Стаса, и некому защитить защитников (с)

Стас пытался противостоять националистическим настроениям в обществе и во власти — представлял в судах интересы чеченцев, ставших жертвами преступлений российских военных, помогал антифашистам и мигрантам, пострадавшим от нападений неонацистов. За что и был убит. А вместе с ним и Настя Бабурова — она была антифашисткой и журналисткой Новой газеты, бывала на судах над неонацистами, брала интервью у Маркелова.

19 января 2009, в Независимом пресс‑центре была конференция, на которой обсуждали условно‑досрочное освобождение из колонии бывшего полковника Юрия Буданова, похитившего и убившего чеченку Эльзу Кунгаеву. Стас представлял интересы родных девушки в суде в 2003 году, добился признания вины военного и считал УДО незаконным. На следующий день после освобождения Буданова он собрал пресс‑конференцию, чтобы сказать о неправомерности этого решения. На мероприятие пришла Настя, она писала об этом деле. После окончания конференции организаторикс и слушательникс конференции шли к метро, Стас и Настя уходили вместе. Сзади к ним подошёл молодой мужчина в тёмной куртке и выстрелил в голову Стасу из пистолета с глушителем, затем выстрелил в Настю и убежал в метро. Стас умер сразу, от выстрела, а Настя в больнице, уже после операции.

Убийцу и его помощницу задержали только в ноябре 2009. В 2011 году их осудили: Никиту Тихонова приговорили к пожизненному лишению свободы, его партнёрку и помощницу Евгению Хасис к 18 годам заключения. На суде Тихонов признался, что сначала сомневался, стоит ли убивать журналистку, но потом подумал, что она узнает его, и выстрелил. Настя и правда могла узнать Тихонова и его партнёрку. Хасис пересекалась с Настей в судах над неонацистами, а Тихонов жил в Москве с поддельными документами — он был осужден за убийство антифашиста Александра Рюхина в 2006 году и скрывался. Оба были идейными неонацистами, в их квартире нашли оружие, записи, свидетельствовавшие о подготовке убийства. К тому же за несколько недель до ареста по разрешению суда в их квартире установили прослушку, записи тоже вошли в материалы дела.

Акции памяти

День гибели Стаса и Насти стал Днём антифашиста в России. И не только в России. В этом году тоже прошли акции памяти. Было большое шествие в Берлине, небольшой митинг солидарности с участием Льва Пономарёва и Александра Черкасова и показ фильма “Любите меня, пожалуйста” в Париже. В либеральных и левых тг‑каналах можно найти анонсы антифашистских акций и отчёты о них из Еревана, Патайи, Вильнюса. В российских городах акции были тихими, в отчётах "Комитета 19 января" только фотографии стихийных мемориалов: цветы, портреты, списки убитых антифашистов, никаких политических лозунгов. Если на фото есть активистикс, их лица скрыты. О московском мемориале на Пречистенке пишут, что дежурил полицейский, прогнал какого‑то нациста‑провокатора.

Мне грустно от того, что день, который в 2010‑х стал неофициальным днём антифашизма, сейчас просто тихий день памяти нескольких человек. Смерть всегда напрасна, но за эти смерти особенно обидно. В 2012‑2019 на митингах памяти Маркелова и Бабуровой были лозунги в поддержку политзаключенных‑фигурантикс Болотного дела, “Сети”, “Нового Величия”, Хизб ут‑Тахрир, растяжки с лозунгами левых — анархистикс, социалистикс, сторонникс профсоюзов. И в какой‑то момент (с 2013‑2014) на плакатах и растяжках появились слова поддержки квиров и свидетельства участия квиров в левом движении: лозунги «Нет гомофобии, нет фашизму, нет сексизму», «Солидарность вместо фобии», радужные флаги на плакатах и в руках участникс шествий. На акциях задерживали активистикс, развернувших радужный флаг или державших плакат в защиту Юли Цветковой.

К слову, власти все 16 лет не могут определиться, как относиться к этим акциям памяти: в 2010 митинг не санкционировали якобы из‑за не вовремя поданных документов, в 2021 из‑за ковида, некоторые плакаты и лозунги признавали "неотносящимися к заявленной теме мероприятия", тогда активистикс задерживали и штрафовали полицейские, маршруты урезали. Но всё же что‑то разрешали: пикет вместо шествия, мемориал вместо пикета. И менты задерживали и неофашистов, и "православных активистов", пытавшихся сорвать памятные акции.

Но наше сердце, оно бьётся слева, и с этим им ничего, пожалуй, не сделать (с)

Я читаю книжку Егора Сковороды "Диалоги убийц", старые отчёты о митингах, статьи в Новой и Коммерсанте, судебные репортажи, рассматриваю фотографии с митингов. И вслед за Леной Костюченко думаю, как так вышло, что моя страна стала фашистской страной‑агрессором. И могла ли я распознать черты фашизма раньше? А сейчас что могу сделать?

На самом деле невозможно подготовиться к тому, что мы фашисты. Я не подготовилась к этому никак.

— Лена Костюченко в книге “Моя любимая страна”

Российские власти потакают националистическим настроениям, поощряют ксенофобию и расизм — так удобно иметь под рукой козла отпущения. И 20 лет назад, и сейчас национальными интересами прикрывают насилие и дискриминацию в отношении нерусских гражданикс России и мигрантикс, аннексию чужой земли, агрессию и иерархичность всех институтов.

Стас Маркелов и Настя Бабурова противостояли неонацизму и его институализации, пока могли. А могу ли я, можем ли мы с вами? Иногда кажется, что мы уже проиграли, что совсем ничего нельзя сделать, и опускаются руки. Но на самом деле каждый из нас может много. Главная борьба — это борьба с нацизмом и ксенофобией внутри себя. Мы можем не соглашаться с нацистскими тейками, мы можем начать замечать нацистскую риторику властей, мы можем обращать на неё внимание тех, кто рядом с нами, мы можем отказаться считать дискриминацию по национальному признаку нормальной, мы можем начать уважать право коренных народов на самоопределение... большое начинается с малого. И мы можем помнить. Потому что помнить значит бороться.

* * *

Нам нужна защита от нацистов. Нам нужна защита от мафиозных властей. Даже от тех же правоохранительных органов, которые просто часто прислуживают им. Нам всем нужна защита. И мы прекрасно понимаем, что кроме нас самих, нам больше никто, никогда эту защиту не даст. Ни Бог, ни царь, ни закон. Уже никто. Только мы сами. И вот тогда, когда мы поставим друг другу плечо, когда мы сможем друг друга защитить — только тогда мы прорвёмся. Надеюсь, что это будет.

— Стас Маркелов, из речи на митинге. 30.11.08